ЛЭЙНГ Р.Д. Трансцендентный опыт и его

отношение к религии и психозам.

Надо помнить, что мы живем в эпоху, когда сотрясаются основы и почва уходит из-под ног. Я ничего не могу сказать про другие времена и другие континенты. Вероятно, всегда было так. Но мы знаем только то, что происходит сегодня.

В нынешних обстоятельствах у нас есть все основания чувствовать себя незащищенными. Когда самые основы нашего мира стоят под вопросом, мы прячемся во всевозможные ямки в почве, ищем спасения в ролях, статусах, идентичности, в межличностных отношениях. Мы пытаемся жить в замке, который обязательно будет воздушным, потому что в социальном космосе нет твердой почвы для настоящего замка. Священник и врач — свидетели подобного состояния дел. Но каждый из них одни и те же фрагменты общей ситуации видит по-разному. Мы же нередко видим различные проявления одной и той же катастрофы.

В этой статье я хочу обратиться к трансцендентным переживаниям, которые нередко прорываются в психозах, к тем святым переживаниям, которые служат Живым Источником всех религий.

Я не раз обрисовывал способ, каким некоторые психиатры топят понимание сумасшествия в клинико-медицинских категориях. И я убежден, если бы мы начали понимать сумасшествие и психическое здоровье в экзистенциально социальных категориях, как священники, а не врачи, то были бы способны более ясно видеть суть общих проблем, с которыми сталкиваемся, и разделять общие дилеммы.

Основные клинические определения для сумасшествия, если не обнаружены органические поражения, — шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, сложная депрессия. С социальной точки зрения, эти болезни характеризуются различными формами поведения, которые в нашем обществе рассматриваются как отклонения. Люди ведут себя так, потому что их восприятие самих себя совершенно другое. На экзистенциальном значении таких необычных переживаний я и хотел бы сосредоточить внимание.

Переживание считается сумасшествием, когда оно перешагивает за горизонт общепринятого.

Какие области затрагивает это переживание? Оно обычно влечет за собой потерю основ, «смысла» мира, который мы разделяем друг с другом. Старые цели больше не кажутся жизнеспособными. Старые значимости утрачивают всякий смысл. Различия между воображаемым, сном и восприятием внешнего мира нередко приобретают иной, чем прежде, характер. Внешние события иногда начинают казаться магическими фокусами. Сны воспринимаются как послания из каких-то других источников. Воображаемое становится объективной реальностью.

Но наиболее важное заключается в том, что потрясены онтологические основания. Сущность явлений перемещается, и феномен бытия больше не представляется таким, как прежде. Индивид погружается в вакуум небытия, который сам создал. Там не на что опереться, не за что ухватиться, может быть, только за какие-то фрагменты, обломки — несколько воспоминаний, имен, звуков, один, два предмета — вот и все, что осталось от связи с надолго потерянным миром. Вакуум может быть не пустой. Он часто бывает населен видениями и голосами, призраками, странными тенями и чудовищами. Если человек не пережил этого опыта, ему никогда не представить, как иллюзорна может быть многообразная картина внешнего мира, как легко она может исчезнуть, какие сублимированные и гротескные видения заменяют ее или существуют параллельно с ней.

Когда индивид впадает в сумасшествие, происходит глубочайшая перестановка в его отношении ко всем областям бытия. Центр переживания перемещается от эго к Я. Земное время кажется фантазией, реальна только вечность. Сам сумасшедший в полном смятении. Он путает это с Я, внутреннее с внешним, естественное со сверхъестественным. И несмотря на свое жалкое состояние и дезинтегрированность, нам он часто представляется верховным жрецом святости. Насколько мы понимаем, он изгнан со сцены бытия, для нас он чужой, неизвестный, посылающий нам сигналы из вакуума, в котором находится. Вакуума, иногда населенного такими иллюзиями, какие нам и не снились. Обычно их называют демонами и духами, которые известны и имеют имена. Сумасшедший потерял смысл своего Я, свои чувства, место в мире, который знаком нам. Он заявляет, что мертв. Этот сумасшедший призрак подрывает нашу уютную безопасность, он преследует нас со своими видениями и услышанными голосами, которые кажутся нам бессмысленными, и мы стараемся избавить его от них, очистить, вылечить.

Сумасшествие не только все разбивает, но оно и через все проникает. Это не только порабощение и экзистенциальная смерть, но еще и потенциальное освобождение и обновление.

В наши дни растет число сообщений о людях, которые прошли через состояние сумасшествия. Я хочу процитировать небольшой отрывок из одного более раннего современного рассказа, записанного Карлом Ясперсом и помещенного в его книге «Общая психопатология».

«Убежден, что причина моей болезни во мне самом. В своих попытках проникнуть в другой мир я встретил природных стражей, воплотивших в себе мою собственную слабость и ошибки. Сначала я подумал, что эти демоны — низшие обитатели другого мира, которые могут играть мной, будто мячом, потому что я проник в их области неподготовленным и заблудился. Потом я подумал, что они отколовшиеся

частицы моего собственного сознания (моих страстей), которые существуют в свободном пространстве рядом со мной и наживаются на моих чувствах. Уверен, что такие частицы есть и у других, но большинство людей не воспринимает их, благодаря защитному и успешному обману чувств, облегчающему существование личности. Позже я подумал, что это ложное создание (артефакт) памяти, комплексы мысли и т.д., кукла вполне симпатичная, если глядеть на нее со стороны, но совершенно нереальная внутри.

В моем случае из-за затуманенного сознания личное Я растет словно губка. Я хотел приблизиться к высшему источнику жизни, и мне следовало готовить себя очень долго, взывая к высшему безличному Я, потому что этот «нектар» не для губ смертного. А мое желание действовало разрушительно на животно-человеческое Я, раскалывало его на куски. Куски постепенно рассыпались, кукла была и вправду разбита, а тело повреждено. Я преждевременно силой пробил доступ к «источнику жизни», проклиная «богов», налетевших на меня. Я слишком поздно распознал, какие темные элементы взял на вооружение, я разгадал их тогда, когда они уже захватили слишком много власти. Но пути назад не было, и теперь у меня есть мир духов, которых я хотел видеть. Демоны поднялись из бездны и встали на страже, как Церберы, запрещая доступ в неразрешенное. Я решил бросить борьбу не на жизнь, а на смерть. Для меня это значило принять решение умереть, потому что, отбрасывая все, что поддерживало врага, я отбросил и все, что поддерживало жизнь. Я хотел уйти в смерть, уйти от безумия, и стоять там, как сфинкс: или ты в бездну, или я!

Затем пришло просветление. Я собрался с силами и проник в истинную природу моих соблазнителей. Они были зазывалами и обманщиками моего дорогого личного Я, но оно казалось мне таким же кошмарным, как и они. Появилось более емкое и понимающее Я, и теперь стало возможным отбросить предыдущую личность со всем окружающим ее антуражем. Я понял, что прежняя личность никогда бы не смогла

войти в трансцендентную реальность. В результате я почувствовал ужасную боль, как от сокрушительного удара, но я рискнул, и демоны задрожали, растворились и исчезли. Для меня началась новая жизнь, и с того момента я чувствую, что я не такой, как другие люди. Мое Я, состоявшее из лживых условностей, позора, самообмана, образов памяти, такое же Я, как у всех других людей, снова растет во мне, но остается на заднем плане, а над ним стоит огромное и более всеобъемлющее Я, ставшее для меня с того момента защитником и убежищем, Я, которое чеканит во мне то, что есть вечное, неизменное, бессмертное и неколебимое. Убежден, что для многих было бы полезно узнать такое высшее Я, и, конечно, есть люди, которые реально достигают этой цели более мягкими средствами».

Комментарий Ясперса: «Очевидно, что такая самоинтерпретация сделана под влиянием тенденций, напоминающих иллюзии, и глубоких психических сил. Она порождена глубинными переживаниями, и богатство шизофренических впечатлений тем более поражает наблюдателя, что выражающий их пациент не считает содержание пережитого просто хаотической беспорядочной смесью. Разум и дух присутствуют в болезненной психической жизни так же, как и в здоровой. Но истолкование подобного рода переживаний должно быть свободно от попыток найти причинные зависимости. Все что можно сделать, так это бросить свет на содержание и поместить его в определенный контекст».

Я бы скорее сказал, что пациент с наглядностью, какую трудно было бы улучшить, описал поиски с их ловушками и опасностями, и совершенно очевидно, что эти поиски представляются ему трансцендентными. Но даже Ясперс говорит о переживаниях пациента как о болезненных и обесценивает созданную конструкцию. Мне же и переживания и конструкция представляются ценными сами по себе.

Поэтому хотелось бы подчеркнуть, что я имею в виду определенные трансцендентные переживания, которые, по-видимому бывают первоначальными источниками всех религий. И подобные трансцендентные состояния переживают некоторые психотики. В большинстве случаев (судя по их воспоминаниям) у них никогда не бывало таких переживаний прежде, и, видимо, они никогда не повторятся. Впрочем, я отнюдь не утверждаю, что в переживаниях психотиков содержится больше подобных элементов и они ярче выражены, чем в переживаниях здоровых людей.

Действия индивида, который переносится в области трансцендентного, кажутся странными. Я уже детально описывал в других статьях обстоятельства, которые способствуют такому перенесению, по крайней мере в некоторых случаях. А какие удивительные языковые и мысленные кульбиты с социальными фактами и экзистенциальными переживаниями совершают медики в клиниках, когда сталкиваются с феноменами сумасшествия подобного рода.

Шизофреник действительно может быть сумасшедшим. Он сумасшедший. Но он не больной. Больше того, я бы сказал людям, которые прошли через опыт безумия, что он открыл им ценности, сравнимые с Манной Небесной. У человека изменилась вся жизнь, и все же ему трудно не сомневаться в ценности пережитого опыта. К тому же, не все после таких переживаний возвращаются к нам.

А может быть, подобные переживания есть просто отблеск патологических процессов или особой разновидности психоза? Я так не думаю.

При том, что о различных школах психоанализа и глубинной психологии сказано все плохое, что только можно сказать, у них есть одно великое достоинство. Они ясно осознают решающее значение переживаний человека, особенно его так называемого «подсознания», во внешнем поведении.

Существует взгляд, все еще широко принятый, что есть некоторая взаимосвязь между здоровым состоянием и бессознательным состоянием или, по крайней мере, не слишком осознаваемым «подсознательным» и что отклонения в поведении при некоторых формах психозов вызваны тем, что индивид захлестнут «подсознанием».

Фрейд и Юнг называли «подсознанием» фактор, выражающийся в том, что мы все в нашем исторически обусловленном отчуждении бессознательны. Но это еще необязательно (как правило, необязательно) бессознательное состояние.

Когда я говорю, что все мы, здоровые люди, живем вне нашего разума, я не просто нанизываю бусы бессмысленных парадоксов. Разум представляет собой то же самое, что для бессознательного представляет эго. Мы и есть бессознательное нашего разума. Наш разум не бессознательный. Наш разум осознает нас. Спросите себя, кто и что сочиняет наши сны? Наш бессознательный разум? Сочинитель, который придумывает наши сны, знает о нас гораздо больше, чем мы о нем. Только с удивительной позиции отчуждения мы воспринимаем источник жизни, фонтан Жизни, как некое Оно. Разум, который мы не осознаем, осознает нас. Это мы живем вне нашего разума. Нас не беспокоит, что мы не знаем свой собственный внутренний мир.

Большую часть нашей жизни мы просто не подозреваем о его существовании.

Но многие люди входят в него, к сожалению, без проводника, и смешивают внешнюю реальность с внутренней, внешний мир с внутренним, и часто вообще теряют способность адекватно вести себя в обычных обстоятельствах.

Так не должно быть. Процесс вхождения в другой мир из этого мира и возвращения из того мира в этот должен быть таким же «естественным» как смерть и рождение. Но в нашем нынешнем мире и смерть и рождение ужасают нас, а другой мир мы не осознаем. И неудивительно, что, когда «реальность», построенная в этом мире, взрывается, и человек проникает в другой мир, то чувствует себя совершенно потерянным, он подавляем ужасом. К тому же встречает полное непонимание со стороны окружающих.

В некоторых случаях слепой от рождения человек после операции получает возможность видеть. И часто первое время он чувствует себя несчастным, дезориентированным, растерянным. Свет, сияющий перед сумасшедшим — это неземной свет, но я не верю, что это проекция, эманация его больного эго. Он сам излучает свет, который больше, чем он. Этот свет может сжечь его.

«Другой» мир вовсе не поле битвы, на котором психологические силы, направленные или отклонившиеся, перемещенные или сублимированные от своих первоначальных объектов-целей, вовлечены в иллюзорную борьбу. Хотя они могут затемнить реальности внутреннего мира так же, как и внешнего. Когда Иван в «Братьях Карамазовых» говорит, что, если Бога нет, то все дозволено, он договорит, что, если мое суперэго, в его крайней форме, уничтожить, то я смогу хорошо осознавать все, что делаю. Он говорит, что, если есть только мое сознание, тогда нет конечной истины для моей воли.

Правильно понятая задача врача (психотерапевта, психоаналитика) заключается в том, чтобы вывести пациента из этого мира и ввести в другой, сопровождать его в нем и привести назад.

Войти в другой мир можно по-разному. Разбив створки раковины. Через дверь. Расчленившись на части. Сорвав часть занавеса или раздвинув его. Подняв завесу. Войти в другой мир в жизни не так просто, как во сне. Это «реальность», отличная от сна, воображения, представлений или фантазий. Седьмая завеса, седьмая печать, седьмое небо.

Это — инструмент для жизни в этом мире. Если эго расколото или разрушено (под воздействием невыносимых противоречий некоторых житейских ситуаций, интоксикации, химических изменений и т.п.), тогда человек может оказаться в другом мире.

Способность человека пережить свое вхождение в другой мир, как нам представляется, частично обусловлена состоянием его эго.

Наше время больше, чем какое-либо другое, подвержено господству и контролю внешнего мира и почти полному забвению внутреннего мира. Если оценивать эволюцию человечества с точки зрения внешнего мира, тогда мы во многих направлениях добились прогресса.

Если наша оценка делается с точки зрения внутреннего мира и единства внутреннего и внешнего мира, тогда суждение будет радикально отличным.

Феноменологически понятия «внутренний» и «внешний» мало пригодны. Но в данном случае эти слова схожи с пальцем, показывающим в небо. В наши дни одна из трудностей при беседах на эти темы заключается в том, что само существование внутренней реальности под вопросом.

Под «внутренними» я имею в виду те реальности, которые обычно воспринимаются не как «внешние», не как «объективные». Это реальности воображения, снов, фантазий, трансов, созерцательных или медитативных состояний. Реальности, о которых современный человек по большей части не имеет ни малейшего представления.

К примеру, в Библии нет доказательств существования богов, демонов, ангелов. Люди начинали не с того, что «верили в Бога». Они переживали Его Присутствие. Так же было и в других религиозных учениях. Для наших предков не стоял вопрос, существует ли Бог. Для них стояли другие вопросы: этот ли конкретный Бог — самый величайший Бог из всех и есть ли много богов или Бог один. И в этом заключались отношения одних духовных групп с другими. Сегодня публично обсуждается вопрос не о том, заслуживает ли доверия конкретный Бог или каково его особое место в духовной иерархии. Сегодня публично обсуждается вопрос, существует ли Бог и духовная жизнь вообще, существовали ли они когда-нибудь.

Здоровье сегодня очень во многом определяется способностью адаптироваться к внешнему миру — к межличностным отношениям и жизни в человеческих коллективах.

Поскольку внешний человеческий мир почти полностью и целиком оторван от внутреннего, любой прямой личный интерес к познанию внутреннего мира уже влечет за собой серьезный риск.

А между тем общество, само того не сознавая, изголодалось по внутреннему миру, в людях растет потребность восхищаться его присутствием. Но восхищаться «безопасным» способом, то есть таким, который необязательно воспринимать всерьез. Это же потрясающе, что при всей своей двойственности потребность в духовном мире очень сильна. И неудивительно, что список художников, потерпевших крушение на этих рифах, скажем, за последние сто пятьдесят лет, столь длинен: Гельдерлин, Джон Клейр, Рембо, Ван Гог, Ницше, Антонин Арто, Стриндберг, Йунк, Барток, Шуманн, Бюхнер, Эзра Паунд...

Те, кто пережил уход во внутренний мир, должны были обладать исключительными качествами — скрытностью, ловкостью, хитростью, способностью реалистически оценивать риск, ведь опасность им грозит не только в духовной области, в которую они вступают, но и от ненависти, которую их сограждане обрушивают на всех, переступивших границы внутреннего мира.

Дайте нам вылечить их! — кричат медики. Поэта, который принимает реальную женщину за свою Музу и действует в соответствии... Ведь он ошибается! Молодого человека, который сел в яхту и отправился на поиски Бога...

Внешний мир, оторванный от света внутреннего мира, погружен в темноту. Мы живем в век темноты. Состояние внешней темноты — это есть состояние греха, то есть отчуждения и отстранения от Внутреннего Света. Некоторые поступки еще больше увеличивают расстояние, другие помогают не уйти слишком далеко. Первые — плохие поступки. Последние — хорошие.

Способов заблудиться — легион. Сумасшествие, конечно, не менее двусмысленно. Контрсумасшествие краепелинианской психиатрии — это точная копия «официальных» психозов. Буквально и абсолютно серьезно заявляю: эта психиатрия тоже безумна, если под безумием мы понимаем радикальный отказ от субъективной или объективной правды. Вспомните слова Кьеркегора об объективном безумии.

Как мы воспринимаем мир, так мы и действуем. Мы руководим собой в свете наших представлений о том, что есть обстоятельство, а что не является обстоятельством. В этом смысле каждый из нас более или менее наивный философ-онтолог. Каждый имеет свой взгляд на то, что есть, а чего нет.

Мне кажется, нет сомнений в том, что за последние тысячу лет переживания и опыт человека претерпели глубочайшие изменения. В некотором смысле они более очевидны и наглядны, чем изменения в его поведении. Есть все основания предположить, что раньше человек воспринимал Бога. Для него вера была не просто верой в существование Бога. Человек верил в Присутствие Бога, которое он воспринимал и разумом и чувствами, и он знал, что Бог существует как самоценная данность. По-моему, не вызовет возражений утверждение, что в наше время очень многие люди не испытывают чувства Присутствия Бога, не ощущают Присутствия Его отсутствия или отсутствия Его Присутствия. Нам нужна история феноменов, а не феномен истории. При том положении, какое сложилось сегодня, светский психотерапевт часто выступает в роли слепого, ведущего полуслепого.

В наше время все направлено на то, чтобы классифицировать и изолировать реальность от объективных фактов. Это и есть бетонная стена. Интеллектуально, эмоционально, межличностно, организационно, интуитивно, теоретически мы должны разрушить эту стену, пробить сквозь нее путь, даже если в результате грозит хаос, безумие, смерть. С этой стороны стены любой шаг становится риском. У нас нет страховки, нет гарантий.

Большинство подготовлено к тому, чтобы верить в гипотезы, не прошедшие испытания, принимать их научность как неколебимую истину. Немногие доверяют им настолько, что готовы испытать их. Большинство верит в собственный опыт. Немногие строят свою веру на фундаменте собственного опыта. Святой Апостол Павел за три дня был схвачен за шею, брошен на землю и ослеплен. Этот непосредственный опыт был самоутверждением.

Мы живем в светском мире. Адаптируясь к этому миру, дитя отрекается от своих экстазов. Потеряв наш опыт Духа, мы надеемся сохранить веру. Но эта вера становится верой в реальность, которая не очевидна. У Амоса (еврейского проповедника конца VIII века до нашей эры — прим. пер.) есть пророчество о том, что наступит время, когда на земле будет «не голод к хлебу, не жажда воды, а жажда услышать слово Бога».

Такое время пришло. Это наш век.

Начиная с отчужденного понимания нашего псевдоздоровья, все двусмысленно. Наше здоровье — не «истинное» здоровье. Их безумие — не «истинное» безумие. Сумасшествие наших пациентов — искусственно созданный результат нашего разрушительного воздействия на них и их собственного разрушительного воздействия на самих себя. Не стоит думать, что мы встречаем больше «истинно» сумасшедших, чем «истинно» здоровых. Безумие, которое мы наблюдаем у наших «пациентов», — гигантская пародия, насмешка, гротескная карикатура на естественное здоровье, не имеющее ничего общего с тем, что мы называем здоровьем. Истинное здоровье тем или иным путем ведет к разрушению нормального эго, этого фальшивого Я, умело приспосабливающегося к нашей отчужденной социальной реальности. Истинное здоровье ведет к появлению «внутренних» посредников-архетипов между нами и божественной силой, ведет через смерть к возрождению и одновременно к восстановлению по-новому функционирующего эго. Эго становится слугой Божественного, а не его предателем.

ЛЭЙНГ Р.Д. Трансцендентный опыт и его

отношение к религии и психозам //Духовный

кризис. Сборник. — Л/, 7995, стр. 62 - 74-